[Демо]

В 1938 г. Роман Шухевич под псевдонимом Майор Щука появился в штабе обороны Закарпатской Украины и участвовал в боях против венгров. Исходя из логики «враг моего врага – мой друг», принял решение формировать Дружину украинских националистов — знаменитый батальон «Ролланд» в составе вермахта.

30 июня 1941 г. «Ролланд» во главе с гауптманом Шухевичем вступил в оставленный без боя советскими войсками Львов. В тот же день был провозглашён Акт восстановления государственной независимости Украины. Но немцы не признали его. В срочном порядке подразделение было выведено из Западной Украины и переформировано в 201-й охранный батальон, вскоре брошенный на борьбу с белорусскими партизанами, а большинство членов «Українського Державного правління» репрессированы.

Роман Шухевич использовал создание 201-го батальона в своих целях: самые подготовленные солдаты и офицеры из Беларуси тайно переправлялись на родину для подпольной работы.

В начале 1943 г. немцы разоблачили деятельность Шухевича. Он был арестован и приговорён к смертной казни. В тюрьму заключённому каким-то образом передали оружие, и, убив охрану, он бежал. В сентябре был назначен руководством ОУН командующим формирующейся Украинской повстанческой армии. Теперь Шухевич взял себе новый псевдоним — Тарас Чупринка…


5 марта 1950 г. (!!!!!!!!) в бою с отрядом советских спецслужб погиб командир УПА Роман Шухевич. А вот что делали с телами националистов: «Останки вывезли на машине за 300 км в лесной массив на Житомирщине, после тщательной кремации прах собрали, измельчили, развеяли, а место закамуфлировали под стоянку туристов...»


Вряд ли есть необходимость перечислять основные вехи биографии Романа Шухевича («Тура», «Тараса Чупринки»). Достаточно напомнить, что в его руках сосредоточились ключевые рычаги военно-административного руководства повстанческо-подпольным движением в Западной Украине.

«Мы не мстим за близких...»
С ноября 1943 г. «Тур» возглавил УПА. В июле 1944 г. на подпольном I-м Большом сборе Украинского Главного Освободительного Совета (УГОС) он был избран главой генерального секретариата УГВР — надпартийного предпарламента будущего Украинского государства, а в 1946 г. получил от УГВР звание генерал-хорунжего УПА.
«Тарас Чупринка» был принципиальным противником новой власти, которая отправила в ссылку его родителей и сестру.
В начале войны в 1941 году, когда «чистили» западноукраинские тюрьмы, расстреляли его брата, впоследствии — подвергли аресту жену Наталью Шухевич-Березинскую, а дочь Машу и сына Юрия отправили в специальный детский дом. Дочь удочерила учительница Татьяна Запорожская. Сына допрашивали оперработники МГБ, однако свидетельств о местах укрытия отца он не дал.
9 июля 1947 Юрий Шухевич бежал из спецдетдома в городе Рутченково Сталинской области и возвратился в Западную Украину. Сначала он скрывался в селе Бусовиское Дрогобычской области у отцовского приятеля Михайла Цапа.

В октябре 1947 г. Юрий встретился с отцом, обеспечившим его документами на имя Б.Левчука и устроившего в среднюю школу города Каменка-Бугская. Именно тогда, как вспоминал Ю. Шухевич, его отец сказал: «Юрко, мы не мстим за наши семьи, мы боремся за то, чтобы раз и навсегда свергнуть этот страшный антинародный коммунистический режим».
В январе 1948-го они встретились еще раз, во Львове.
20 марта 1948 Юрко вместе со связной Шухевича Галиной Дидык уехал с целью похитить сестру Марию (которой тогда было 7 лет) из детского дома. План не удалось реализовать, 25 марта Юрия снова схватили. Его приговорили к четырнадцати годам, а на свободу он вышел лишь в 1989 г., в возрасте 55 лет, потеряв зрение.

С 1943 года Роман Шухевич перешел на нелегальное положение. Нацисты арестовали его жену Наталью Шухевич-Березинскую, ведь УПА в то время ведет борьбу под лозунгом войны против «двух оккупантов» — Гитлера и Сталина.

Тогда Шухевич, рискуя жизнью, встретился с полковником Альфредом Бизанцем (бывшим военачальником Украинской Галицкой Армии), и гестапо освободило Наталью.
В 1944 г. Роман и Наталья формально развелись, чтобы семья не пострадала от нацистов, которые разыскивали Шухевича.

Однако интересовались Натальей и другие силы. 27 июля 1945 года ее (вместе с матерью, сыном Юрком и дочерью Марией) в селе Беличи Старосамборского района арестовали. Через нее, ясное дело, пытались выйти на «Волка» — такой псевдоним был дан ее мужу в документах НКВД.

«Тонкие чекистские мероприятия»...
Здесь уместно напомнить, что летом 1944 года работник НКВД В.Кащеев обратился к наркому внутренних дел УССР В.Рясному с предложением создать «конспиративно-разведывательные группы» из бывших партизан и перевербованных подпольщиков.
В августе того же года разрешение было дано и в практику деятельности органов НКВД-НКГБ ввели «спецгруппы» (с осени 1946-го они назывались «агентурно-боевые группы» — АБГ). Одним из распространенных методов их работы был так называемый «легендированный допрос» под видом сотрудников оуновской СБ.
По советской статистике, всего на счету АБГ — 1163 убитых, свыше 2000 захваченных и 700 выведенных из подполья участников ОУН и УПА.
Отметим, что участники АБГ допускали многочисленные акты насилия против гражданского населения. Однако, несмотря на существующие утверждения, не обнаружено документальных данных об убийствах ими мирных граждан и соответствующих задачах «оборотням» от органов госбезопасности.

С помощью именно таких групп в июле 1948 года «тестировали» Юрия Шухевича, а затем и Н.Шухевич-Березинскую. Если Юрку один из участников группы шепотом подсказал, с кем он имеет дело, то Наталья, которую «отбили» псевдоповстанцы, сначала поддалась на игру.
Инсценировали нападение «повстанцев» на машину, в которой его перевозили, и пока оперработник «истекали» куриной кровью из пузырей под одеждой, «бандоуновка язвительно улыбалась, держась за „трупы“ убитых».
Ее повели по мнимому связям, от бункера к бункеру. Однако никаких серьезных сведений о муже она не предоставила, а потому ее вскоре снова «отбили» уже у псевдоповстанцев. В марте 1948 г. при попытке освободить сестру Юрия Шухевича задержали и впервые приговорили к 10 годам лишения свободы.
Остается добавить, что и отец Романа Шухевича также был репрессирован. В октябре 1947 г. этого больного и немощного человека по этапу отправили на поселение в Кемеровскую область, где он и умер.


«На Западе мы никому не нужны ...»
Роман Шухевич был реалистом и понимал иллюзорность надежд на глобальное столкновение США и СССР. Жена его близкого друга, члена Центрального провода ОУН Алексея Гасына рассказывала, что Шухевич высмеял мечты ее мужа о советско-американской войне.
Америка, саркастически заметил он, почему-то никак не прислушивается к мнению Рыцаря. Ольга Гасын поинтересовалась, почему же им, усталым и изможденным, не уйти на Запад? С горькой улыбкой Шухевич ответил, что они нужны здесь, в Украине, и никому не нужны там, на Западе.
Интересно, что в одном из бункеров подполья чекисты нашли копию и английский перевод письма «группы украинских политических деятелей» Уинстону Черчиллю от апреля 1946 года. В нем содержался критический разбор знаменитой речи в Фултоне 5 марта того же года, что знаменовала начало «холодной войны». Лидеры ОУН потребовали от Запада признания суверенных прав Украины и свободы в выборе социально-экономического устройства.

В августе 1950 года лидеры повстанцев подготовили письмо о содержании радиопередач на Украину «Голоса Америки». Фактически это была критика политических установок администрации США, что, в частности, не учитывала индифферентности к капитализму значительной частb населения СССР и того, что ОУН выступает за плюрализм форм собственности.

Романа Шухевича очень беспокоило «потребительское» отношение западных спецслужб к украинскому повстанческому движению как к орудию противостояния с СССР в «холодной войне». А также вождизм и авторитарные методы Степана Бандеры («Быйлыха»), которыми он пытался установить свой диктат в среде националистических организаций в эмиграции.

Наконец, в ноябре 1950 г. наследник «Чупринки» Василий Кук в почте за границу дискредитировал «Быйлыха» и издал директиву о снятии его имени с лозунгов подполья и запрет называться «бандеровцами».

Вместе с тем, на функционировании подполья ОУН негативно сказывалось соперничество между Шухевичем и Куком (псевдоним «Лемиш»).
«Документальными данным установлено, — отмечало МГБ УССР, — что между Шухевичем и „Лемишем“ существуют серьезные противоречия по организационным вопросам, которые вызвали личную неприязнь друг к другу».
Роман Шухевич, в частности, не одобрял проводимую руководителем Службы безопасности ОУН на Волыни «Смоком» с согласия В. Кука «чистку», в результате которой погибло около 1000 членов ОУН.
Трения между лидерами подполья подтверждала и Г.Дидык. По ее словам, «Лемиш» упрекал «генерала Чупринку» за недостаточную конспиративность и не желал его вмешательства в дела подконтрольных Василию Куку Волыни и Подолья.


Два командарма...
Целесообразно коснуться и характера взаимоотношений между двумя лидерами ОУН и УПА — Р.Шухевича и В.Кука.
В информации НКВД УССР секретарю ЦК КП(б)У Н. Хрущеву от 20 ноября 1944 года отмечалось, что рост потерь среди участников повстанческого движения, информированность населения о связи руководителей ОУН и УПА с немцами вызывают отток рядовых участников и сокращения поддержки местным населением. В свою очередь, это стимулирует усиление карательных мер повстанцев «против тех, кто уходит из банд, и населения, которое негативно относится к оуновцам».
Ухудшение положения сопротивления вызвало разногласия среди его лидеров, к которым добавились и личные амбициозные противоречия между отдельными членами Провода ОУН(Б) в Украине (группой М.Лебедя, В.Кука и М.Степаняка с одной стороны, Р. Шухевича, Д. Клячкивского и других членов Провода — с другой).В частности, М.Степаняка Шухевич еще в мае 1943 г. отстранил от руководства подпольем Галичины, назначив вместо него своего ставленника В.Охримовича.

Как сообщил на допросах арестованный 2 августа 1944 УНКГБ по Ровенской области член Провода М.Степаняк («Лекс»), им лично, М.Лебедем и В.Куком была инициирована конференция руководителей ячеек ОУН в Волынской, Ровенской и Тернопольской областях.
Некоторые участники конференции предложили отмежеваться от ОУН, объявить Р. Шухевича главным виновником сотрудничества с немцами и вывести подполье упомянутых областей из-под руководства Провода ОУН. Решили, что новое крыло национал-патриотического движения будет называться Народно-освободительной революционной организацией (НВРО), а ее программу поручили составить имеющему законченное юридическое образование «Лексу», чем он и занимался до ареста.

О создании НВРО сообщили руководителям местных звеньев ОУН Волыни. Правда, в октябре 1944 г. новая организация самораспустилась, однако концом разногласий между лидерами ОУН и УПА это не стало.
Интересные свидетельства об отношениях между «генералом Чупринкой» и «Лемишем» дала в МГБ УССР личная связная и любимая женщина Р. Шухевича Екатерина Зарицкая:
«Шухевич хотя обычно и давал высокую оценку „Лемишу“ как энергичному и способному человеку, но всегда отмечал, что „Лемиш“ не умеет и не хочет с ним работать и всегда индивидуально решает все вопросы.

В свою очередь „Лемиш“ как организационный референт Главного провода ОУН и руководитель оуновского подполья на Волыни, в Подольском крае и на Востоке всегда тщательно хранил свои организационные связи на этой территории и при решении тех или иных вопросов избегал советоваться с Шухевичем и даже устранил его от участия в руководстве ОУН в этих областях».
"Документальными данным установлено, — сообщало ориентировка органов госбезопасности, — что между Шухевичем и «Лемишем «существуют серьезные разногласия по организационным вопросам, которые вызвали личную неприязнь друг к другу». Захваченные подпольщики показали, что в 1947 г. «Лемиш» распорядился исключить из пропагандистских материалов лозунг «Да здравствует командир УПА Тарас Чупринка!».

Зимой 1945 В.Кук не допустил к личной встрече с собой связную Шухевича — Галину Дидык, и еще направил своему шефу письмо с упреками в нарушении установленных правил пользования линиями связи. Летом 1947 г. «Лемиш» не пустил своих подчиненных на совещание в Рогатинском лесу Карпат. А также игнорировал распоряжение «Чупринки» сдать командование движением сопротивления на отведенной ему территории Волыни и Подолья.
Конспиратор до мозга костей, В.Кук строго упрекал Р.Шухевича за опасные и дерзкие поездки в кардиологическое лечение в Одессу в сопровождении Г.Дидык в 1948-1949 гг (критику «Лемиша» «Чупринка» воспринял близко к сердцу).
Правда, обоснованные претензии были к В.Куку и у главного командира УПА. Так, по свидетельству командующего Группой УПА «Запад» Александра Луцкого, поскольку Провод ОУН официально выступал против контактов с немцами, в январе 1944 г. за переговоры с немцами о ненападении угроза наказания нависла над командиром УПА «Юг» «Лемишем», и его спасли только большие личные заслуги.
Кроме того, Шухевич обвинял подчиненного в том, что при его попустительстве на Волыни произошла массовая физическая «чистка» Службой безопасности ОУН рядов подполья, приведшая к его расколу в регионе.


Лучше плохой мир...
Командарм не был узколобым фанатиком. По словам его связной Ирины Козак, он прекрасно сознавал, что для конструктивного развития независимого Украинского государства необходимо привлекать управленцев и силовиков советской государственности, которые являются патриотами Украины.
Шухевич предпринял попытки найти контакт с противником, начать мирные переговоры, чтобы уменьшить отрицательные последствия противостояния в западноукраинском регионе.
Так, 19 ноября 1944 года доверенное лицо командарма, львовская художница Ярослава Музыка через своего приятеля, близкого к компетентным советским органам — заместителя начальника областного управления здравоохранения Юлиана Кордюка — передала представителям властей предложение провода ОУН о проведении мирных переговоров.

Через несколько дней на квартире Я.Музыки встретились полковник госбезопасности С.Карин-Даниленко (руководитель опергруппы НКГБ в Западной Украине, организатор операции по «самоликвидации» УГКЦ) и одна из руководителей львовского городского провода ОУН Богдана Свитлык («Светлана», погибла в 1948 г.).
Была достигнута договоренность, что встреча для переговоров состоится в одном из населенных пунктов с гарантией взаимной безопасности участников. И такая встреча состоялась в ночь с 28 февраля на 1 марта 1945 года на 130 километре шоссе Львов-Тернополь.

«Уполномоченный правительства УССР», мастер оперативных игр С.Карин-Даниленко и офицер госбезопасности А.Хорошун (он играл роль работника Львовского облисполкома) на одному из хуторов Козивского района Тернопольщины встретились с членами Провода ОУН Дмитрием Маевским и Яковом Буссолем (погиб 15 сентября 1945 г. в хозяйстве Г.Кабан на хут. Бышки Козовского района Тернопольщины).

Пятичасовые консультации конкретных результатов не принесли. Известно, что Шухевич информировал об этих переговорах С.Бандеру.
Последние предложения о мирных переговорах от Шухевича поступили 10 апреля 1948 г. В тот день Я.Музыка направила письмо секретарю Львовского обкома КП (б) И.Грушецкому. Однако и тогда компромисс не был найден. Наверное, его и не могло быть, учитывая жесткую позицию тогдашнего руководства СССР, убежденного, что ценой преимущества в военной силе можно непременно победить «украинско-немецких националистов».

Трагически сложилась и судьба арестованной посредницы, которая получила 25 лет лагерей. Немолодая уже женщина, в письмах из неволи к председателю Верховной Рады СССР Ворошилову и главе МВД СССР Л.Берия описала противозаконные методы следствия, которые применяли к ней сотрудники МГБ УССР — многодневные избиения, раздевание донага на потеху оперработникам, карцер, психологическое давление и новые пытки...

В ходе служебного расследования следователь (в то время — уже старший советник МВД СССР в Румынии), который обижал женщину, прямо ссылался на получение «санкции» на физическое воздействие на подследственную от начальника Львовского УМГБ, ведь, мол, она «запиралась» и не желала давать показания.
Освобожденная в 1956 г. Ярослава Музыка ныне реабилитирована в соответствии с действующим законодательством.


Розыск «Берлоги» начинается...
С 1944 года НКГБ УССР развернул широкомасштабное оперативное мероприятие «Берлога», направленное на поиск членов Провода ОУН и лично Шухевича, на которого с 31 октября 1945 заводится розыскное дело «Волк».
Соответствующие задачи позднее возложили на созданное в январе 1947 г. Управление 2-Н МГБ УССР, 1-й отдел которого вел поиск лидеров украинского подполья. В целом по Украине не менее700-800 оперативных работников одновременно участвовали в поисках командарма УПА. Характерно, что трижды поступала информация о ликвидации «Волка», но все они оказались неточными, а потому поиски продолжались.
Подполье прилагало огромные усилия, чтобы обеспечить конспирацию командарма. К.Ратич, сотрудник СБ, стал своего рода персональный конструктором бункеров для Шухевича.
Большую роль сыграла упоминавшаяся Галина Дидык.
Родилась она в 1912 г. в селе Шибалин Бережанского района на Тернопольщине, с 1930 г. находилась в оуновском подполье, работала в Украинском Красном Кресте — медицинской сети украинского подполья. В 1939 г. ее арестовали работники Бережанского районного отделения НКВД, однако впоследствии освободили. В 1944 г. она перешла на нелегальное положение, в 1945 г. ее прикомандировали к группе обеспечения «верховнокомандующего Тура».
Г.Дидык обеспечила не менее полутора десятка мест укрытия командарма.

В связи с ухудшением его здоровья (начали отекать ноги, и он не мог скрываться в обычных бункерах) на зиму 1945-1946 гг Дидык оборудовала для него бункер под печью в доме по улице Сулимирского, 4 во Львове.

Весной 1946 года Шухевич ушел в Рогатинские леса, где действовал особый окружной провод, специально созданный как база для укрытия руководящего состава подполья Галичины.
С того времени «Тарас Чупринка» в зависимости от сезона менял места укрытия. Например, зимой следующего года и до апреля 1947 года находился на конспиративной квартире в селе Княгиничи Букачевского района на Станиславщине. Здесь о нем заботилась еще одна связная — Ольга Илькив («Роксолана»), жена Стрыйского районного проводника ОУН, погибшего в 1947 году.
Несмотря на хорошую физическую подготовку Шухевича, условия подполья и психические перегрузки сказывались — миокардит, гипертония, ревматизм.

В январе 1949 г. дважды командарму приходилось (по фальшивым документам) обращаться к заведующему терапевтическим отделением больницы Львовской железной дороги Абраму Блею, а также специалисту-кардиологу из мединститута Мартынову и рентгенологу Крыштальскому.
За обеспечение медикаментами отвечала Любовь Микитюк — невеста члена Провода ОУН Петра Федуна, работавшая лаборантом во Львовском мединституте.
Сохранились свидетельства львовского врача Матвея Лотовича, к которому обращался за помощью лидер подполья. В июне 1947 г., сообщил он на допросе в июне 1948 г., его посетила неизвестная девушка, которая привела с собой мужа, которого представила «бухгалтером с молзавода».

После полуторачасового обследования Лотович пришел к выводу, что пациент страдает ослаблением сердечной мышцы, катаром желудка, ревматизмом суставовов. Дал рецепт, назначил диету.
Вторично «бухгалтер» посетил его в феврале 1948 г. Осенью 1947 г., вспомнил врач, та же самая девушка привела к нему мальчика 13-14 лет (это был Юрий Шухевич) и объяснила, что ребенок «находился в доме для несовершеннолетних в Сибири», попросила вывести с кистей рук татуировку — какие-то буквы, сердца и другую «блатную» символику. Пришлось вырезать тату вместе с кусками кожи.

После получения показаний врача, МГБ только по аптекам Львова завербовало 40 информаторов.
Шухевич из-за состояния здоровья вместе с «особо доверенным и наиболее приближенным к нему лицом» Г.Дидык в июле 1948 г. находился на курорте в Одессе. Они приобрели курсовки на имя учителя Ярослава Полевого и Анны Хомяк. Посещали ведущего кардиолога профессора Сигала. Идя на процедуры, всегда брали с собой яд и поочередно скрывали пистолет.

Более того, в июне следующего 1949 года они повторили опасное путешествие к «жемчужине у моря». Разумеется, это был огромный риск, но диктовался он состоянием здоровья Шухевича, а благоприятный исход двух путешествий подтверждал его блестящий талант конспиратора.

Правда, когда об этом узнал организационный референт Провода В.Кук, он строго отчитал «Чупринку» за чрезмерный риск, что близко к сердцу было воспринято командующим УПА.
В своих воспоминаниях об отце Юрий Шухевич, отмечает еще двух связных — Екатерину Зарицкую и Дарку Гусяк.
Псевдоним первой — «Монета». Дочь профессора математики, она вступила в ОУН еще в 1932 г., а через два года была осуждена как владелица конспиративной квартиры, где скрывался Григорий Мацейко — убийца министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого. В 1943-м Зарицкая стала организатором медицинской службы УПА — украинской Красного Креста.

Они были идейно близки с Шухевичем, а с весны 1945-гоэто была уже любовь (муж «Монеты» Михаил Сорока, арестованный через несколько месяцев после собственной свадьбы в 1940-м, находился в Воркутинский лагерях, где возглавлял подпольный провод украинцев-политзаключенных).

Екатерина Зарицкая координировала работу личных связных командарма и лиц, содержавших конспиративные квартиры. Впервые ее арестовали в 1945 г., но ей удалось бежать. Вторично «Монету» задержали 21 сентября 1947 года в Ходорове. При этом она оказала сопротивление и застрелила опера.

В ноябре 1948 г. Особое совещание МГБ СССР приговорило ее к 25 годам тюремного заключения (содержалась в печально известном Владимирском централе), которое в 1969 г. заменили на исправительно-трудовую колонию.
Со своим мужем она переписывалась до смерти (Михаил Сорока умер в Мордовских лагерях в 1971-м), но так больше и не смогла с ним увидеться. От него у Зарицкой остался сын Богдан, который родился в 1941-м. На свободу с мордовского Дубровлага она вышла осенью 1972 г., а в 1986 г. умерла.
Наконец — Дарья Гусяк («Нуся»). По словам Юрия Шухевича, именно она «стала невольной виновницей провала Романа Шухевича». Д.Гусяк тоже была связной и выполняла ответственные поручения (например, ездила в Москву с целью установления контактов с посольством США).
Удалось найти рапорт, где подробно описаны обстоятельства задержания связной.


Агентеса выходит на след...
На розыск «Нуси» была ориентирована агентеса Львовского УМГБ «Полина» (псевдоним изменен, она добровольно вышла с повинной из подполья и в обмен на услуги МГБ по захвату Д.Гусяк просила освободить брата).
3 марта 1950 она позвонила своему куратору, младшему лейтенанту Ш., сообщив — вскоре Д.Гусяк должна посетить дом по ул. Ленина. Мгновенно по указанному адресу выехали сотрудники оперативной группы МГБ УССР во Львове, отдела 2-Н и отделения разведки 5-го (оперативного отдела) УМГБ.
Напротив дома, на агитационном участке, оборудовали пост наблюдения. Разведчица лейтенант К., одетая под домохозяйку, с мешком в руках прогуливалась перед подъездом. Около 15.40 в дом вошла женщина, приметы которой соответствовали виду Д.Гусяк. Примерно через час она же вышла вместе с «Полиной». Они посетили трикотажный магазин на площади Мицкевича, попрощались, и «Нуся» трамваем № 2 направилась к вокзалу, сойдя на улице На Байках.

Около 18.30 ее перехватили четыре оперработника, блокировали руки, не дали дотянуться до ампулы с ядом в воротнике. В машине связная пыталась выхватить руку и вытянуть пистолет ТТ с уже досланным патроном.

Позже, в УМГБ генерал-лейтенант Павел Судоплатов, который прибыл из Москвы для личного руководства розыском Шухевича, спросил, как она овладела таким «неженским» оружием, ведь вес ТТ — почти килограмм. На это «Нуся» с вызовом ответила: «Дайте мне пистолет с одним патроном, станьте за 30 шагов, жить не будете».
В допросах принимали участие заместитель начальника Следственной части МГБ УССР, руководители Оперативной группы УМГБ. На следствии Гусяк упорно отказывалась давать показания, выдавала только адреса знакомых ей торговцев.

Ее пытали, а затем на ее глазах произошло избиение родной матери. Несмотря на все это, она молчала, хотя после допросов попала в так называемую больничную камеру. «Лучше десять раз умереть, чем попасть сюда», скажет «Нуся» соседке по камере.
Тогда прибегли к внутрикамерной разработке. В «лазарете» (под него переоборудовали камеру) ее ждала опытная агентеса «Роза» (имела также псевдонимы «Астра», «Ручка», «Ольга»), густо смазанная зеленкой «после побоев» (в свое время она работала на гестапо, а впоследствии была привлечена к сотрудничеству с НКВД, оказала содействие в ликвидации одного из руководителей ОУН и УПА Осипа Дякива).
Немного «опомнившись», она стала выстукивать азбукой Морзе «сообщение в соседнюю камеру». Это очень заинтересовало Гусяк. Затем «Роза» начала писать «скрытым» карандашиком записку, а когда соседка пыталась посмотреть на текст — прятала.

Заинтригованная Дарка поинтересовалась, не связана ли «товарищ по несчастью» с подпольем. Но долго отмалчивалась, а потом спросила: «Вы знаете „Монету“?» На Гусяк псевдо К.Зарицкой произвело большое впечатление. «Она — в соседней камере», — заявила агентеса. «Держите язык за зубами, — предупредила она Гусяк, — если выдадите меня, ночью задушу!»

На следующий день, войдя в доверие к Гусяк, «Роза» заявила, что доказательств против нее у следствия нет, и ее отпускают, предложила соседке передать «на волю» записку. Д.Гусяк написала записку, как потом выяснилось, роковую для Шухевича:
«Мои дорогие! Имейте в виду, что я попала в большевистскую тюрьму, где нет человека, который прошел бы то, что меня ждет, и не сломался. После первой стадии я держусь, но не знаю, что будет дальше. М. (речь идет о „Монете“) приводили на очную ставку, она героиня, потому что держалась 5 месяцев. Целую. Нуська. Обо мне много знают, а основной вопрос — это о ШУ и ДИ (о Шухевиче и Дидык). Меня схватили шестеро и не было возможности покончить с собой. Знали, что у меня есть пистолет и яд».
Далее «Нуся» объяснила, что записку нужно передать Наталье Хробак в селе Белогорща Брюховицкого района Львовской области, и детально описала, где находится ее дом. Так стало известно, где скрывается главнокомандующий УПА.

К слову, операцию по захвату Шухевича планировали на 3 марта в Черном лесу, где 26 февраля на границе Глинянского, Перемышлянского и Бибркивского районов уничтожили боевку во главе с особо доверенным лицом «Волка», референтом СБ Рогатинского окружного провода «Демидом».

…Поскольку информация, полученная "Розой", сомнению не подлежала, молниеносно был разработан «План чекистско-войсковой операции по захвату или ликвидации "Волка". Этот уникальный документ в одном экземпляре предусматривал проведение операции на рассвете 5 марта 1950 года: …

Поскольку информация, полученная "Розой", сомнению не подлежала, молниеносно был разработан «План чекистско-войсковой операции по захвату или ликвидации "Волка". Этот уникальный документ в одном экземпляре предусматривал проведение операции на рассвете 5 марта 1950 года:
"Для проведения операции:
а) Собрать все имеющиеся в г. Львове оперативные резервы 62 СД (стрелковой дивизии - ИП) МГБ, штаба украинского пограничного округа и Управления милиции г. Львова.
б) Снять по тревоге военные силы, участвующие в операции на стыке административных границ Глинянского, Перемышлянского и Бибрковского районов Львовской области, в количестве 600 человек и сосредоточить на 5 часов 5 марта с.г. во дворе УМГБ Львовской области.
в) Операцию провести методом блокирования села Белогорща, близлежащих к нему хуторов, западной окраины поселка Левандовка и лесного массива».
Для руководства операцией создали оперативный штаб, в который вошли заместитель министра госбезопасности УССР генерал-майор В.Дроздов, генерал-лейтенант П. Судоплатов, начальник ВВ МГБ Украинского округа генерал-майор Фадеев и начальник УМГБ Львовской области полковник Майструк.

По плану 8-я рота 10-го стрелкового полка 62-й дивизии ВВ под командованием опытного "бандолова" капитана Шлемы Пикмана блокировала не один, а несколько домов, в которых вероятно мог быть Шухевич.
Вдруг из дома Натальи Хробак выскочил ее сын Данила. Группа под руководством Пикмана задержала и на скорую руку подвергла его "активному допросу". Подросток указал на дом своей сестры Анны Конюшек в центре села, домашняя уборщица которого была похожа на Галину Дидык.
Около восьми часов группа солдат и ответственных работников Управления 2-Н и УМГБ во главе с В. Фокиным и И.Шорубалкой подошли к этому дому. Минут через десять дверь открыла женщина, назвавшаяся Стефанией Кулик, но была опознана как Дидык.
Как сказано в одном из отчетов, ей было «категорически предложено, чтобы Шухевич Роман, скрывающийся вместе с ней, сдался, и чтобы она способствовала этому, тогда им будет сохранена жизнь".
Дидык отказалась это сделать, тогда в доме начался обыск, обыскали и саму Дидык, изъяв пистолет. Однако она успела принять стрихнин (а не цианид, как иногда пишут) и, уже теряя сознание, услышала выстрелы.

Подпольщица не умерла, поскольку ее немедленно доставили в реанимацию. Вылечили от пареза конечностей и тяжелого шока и снова подвергли жестким допросам.
Женщина описала свои мытарства в открытом письме Президиума Верховного Совета СССР: "Меня нещадно били, первые полгода делали это каждый день... мне не давали спать. Такое "следствие" продолжалось более двух лет. Мучили, теряя при этом человеческий облик - следователи МГБ Гузеев, Солопов, Пивоварец, Клименко, Линиченко приходили поиздеваться надо мной ради пьяного развлечения".

Как пишет Юрий Шухевич, шрамы от ударов шомполами осталась у женщины на всю жизнь. Почти 21 год она была в заключении, позже - на поселении в Казахстане. Освободилась в 1971 году, и сразу обратилась с письмом в Президиум Верховного Совета СССР, где, в частности, писала, что движение сопротивления ОУН и УПА не был направлено против социализма и власти Советов - это был протест против оккупации и террора коммунистического режима. Вернулась в Украину, проживала в селе Христиновка на Черниговщине, где умерла в декабре 1979 года.

Все подпольщицы из ближайшего окружения Шухевича были посмертно реабилитированы в соответствии с действующим законодательством Украины.


Последние выстрелы…
В Белогорще Шухевич находился в доме Г.Конюшек в специально оборудованном еще в октябре 1948 года бункере. Он представлял собой деревянный короб в межэтажном пространстве на несколько человек с раздвижными перегородками. Выход из комнаты прикрывал ковер.
В принципе, в таком убежище можно было пересидеть обыск, не обнаружив себя. Трудно сказать почему, но Шухевич этого не сделал и попытался вырваться из дома.
Вот как это описано в одном из отчетов:
"Во время обыска из-за деревянной перегородки на площадке ступенек были произведены выстрелы. В это время по ступенькам поднимались начальник отделения Управления 2-Н МГБ УССР майор Ревенко и заместитель начальника УМГБ Львовской области полковник Фокин. В возникшей стрельбе О. Ревенко на площадке лестницы был убит.

Во время стрельбы из укрытия выскочил бандит с пистолетом и гранатой в руке и бросился вниз по ступенькам, где наскочил на полковника Фокина, спускавшегося вниз. В это время сержант Полищук, который стоял во дворе, подбежал и автоматной очередью убил бандита». Правда, в другом документе называется другая фамилия сержанта - Петров.

Осенью 1950 году в украинской эмигрантской прессе появились многочисленные некрологи в связи с гибелью главнокомандующего УПА. Однако никаких подробностей его гибели не давалось.
Расстрелянный в мае 1954 г. эмиссар Заграничного представительства УГВР В.Охримович, заброшенный американским самолетом в Западную Украину, находясь в подполье, подготовил рукопись брошюры о Шухевиче под названием "Первый среди равных".

Там он писал, что "наверное, никогда не станут известны точные данные об обстоятельствах, приведших к нападению войск МГБ на его квартиру в Белогорще 5 марта 1950 г. Во всяком случае, не находчивость и не преимущества большевистской полиции сыграли здесь свою роль, а безграничное доверие людям со стороны генерала" (рукопись была изъята после захвата эмиссара агентурно-боевой группой 6 октября 1952 г.).

В книге Петра Мирчука "Роман Шухевич" (Торонто, 1970г.) безосновательно отмечалось, что командарм и его охрана "отбивались до последнего патрона", что в ночь накануне гибели Шухевич отпустил свою охрану (несколько человек во главе с Михаилом Зайцем ("Влодком"), убит в 1952 г.) в Карпаты и остался один с Г.Дидык.
В сборнике "Дорогами чекистской судьбы" (издан в Киеве в 1988 году) Шухевич гибнет от руки сержанта Мухитдинова(?). Перед этим командарм, якобы, набросился на офицера-чекиста.
Добавила нелепостей и знаменитая книга П.Судоплатова "Разведка и Кремль", где пишется о настоящем бое вокруг дома, с автоматными очередями и взрывами гранат.

В марте 2000 года газета "Киевские ведомости" напечатала воспоминания Юрия Шухевича, рассказавшего, как следователь Гузеев привел его в гараж Львовского областного управления МГБ, где он увидел тело своего отца:
"Отец лежал на соломе в вышитой рубашке, на правой стороне лица был виден след пули, а под грудью были три раны, на голове рядом с пулевым отверстием обожженные волосы. "Значит, застрелился», - подумал я".

Действительно, на фото четко видно пулевое отверстие на виске и кровоизлияние из уха на противоположной стороне головы. Теперь сопоставим детали. Реально ли было попасть трижды фронтально да еще и в висок Шухевича одной очередью, если тот, как следует из документов, схватился с полковником?

Дело в том, что более 20 тысяч бойцов внутренних войск (ВВ; 62, 65, 81, 82-я дивизии оперативных войск МГБ СССР), сосредоточенных для антиповстанческих операций в сложных горно-лесных и лесисто-болотистых местностях Западной Украины, оказалось недостаточно (по мнению таких известных теоретиков борьбы с повстанчеством как англичанин Дж. Пейджет и полковник Илья Старинов, на одного инсургента должно приходиться не менее 10 солдат регулярных сил). Личный состав был настолько загружен "зачистками" лесов и населенных пунктов, поисками бункеров, несением гарнизонной службы в "пораженных бандитизмом" отдаленных районах, едва один день в неделю выкраивал на санобработку, отдых и процедуру политических занятий.

В 1949 г. только 30% молодого пополнения ВВ прибыло после 2-месячной подготовки в учебных пунктах, слабыми считалась тактико-специальное, огневая подготовка, знание "бандитских ухищрений".
Как свидетельствуют материалы перлюстрации писем солдат на родину, большая служебная нагрузка, многолетняя непрерывная служба, атмосфера враждебности населения незнакомого региона, постоянное напряжение и страх неожиданных нападений, гибель товарищей приводили к соответствующему психологическому состоянию.

Более того, в 1948 г. из-за нехватки времени на несколько лет были свернуто плановое боевое обучение ВВ. Как отмечалось в документах, стрелковая подготовка была слабой, воины ВВ не были обучены силовым приемам захвата противника живьем и предпочитали уничтожение повстанцев с безопасного расстояния.

Удивительно, что в документах имеются две различные фамилии сержанта, якобы застрелившего Шухевича. То, что был сделан так называемый контрольный выстрел, тоже маловероятно, поскольку известно много случаев, когда менее значительных деятелей ОУН и УПА в случае ранения пытались спасти (иногда на руках несли, делали уколы камфары) любой ценой с целью добыть необходимую информацию .

Например, 9 сентября 1948 г. для того, чтобы спасти волынского подпольщика М.Кметя, который дважды (!) выстрелил себе в голову при задержании, был вызван самолетом из Киева в Луцк главный нейрохирург Украинского округа внутренних войск Я.Файзельберг.
Следовательно, версию о том, что сержант имел снайперский талант, мы отвергли. Вероятно то, что Шухевич просто не смог воспользоваться гранатой в тесноте дома и попытался вырваться. Если бы он не хотел этого, то сразу застрелился бы или взорвал себя гранатой.
Вследствие нескоординированных действий опергруппы, для которой появление Шухевича стало абсолютной неожиданностью, командарм получил смертельное ранение, скатился вниз по ступенькам и, не желая попасть живым в руки чекистов, сам пустил себе из "Вальтера" пулю в висок.

Вероятно, было принято решение списать все на какого-то сержанта, испортившего своими выстрелами блестящий замысел. Сержанты и солдаты, которые непосредственно принимали участие в попытке захвата "Чупринки", получили благодарность и премию в 1000 рублей. Никакой правительственной награды за ликвидацию самого Шухевича никто не получил.

Тело Шухевича привезли во Львовское областное управление МГБ, где его показали не только сыну, но и К.Зарицкой, арестованному священнику Николаю Паснаку, а также Зиновию Благому (псевдо "Шпак"). Все они узнали в убитом командарма УПА.

На конспиративной квартире Шухевича обнаружили немало ценных документов, в частности, секретную инструкцию «Оса-1", указания для участников оуновского подполья легализоваться, инструкцию об организации информационной службы в городах "Игумен", записки Шухевича, в которых упомянуты отдельные расхождения между Зарубежными частями ОУН и руководством подполья в Западной Украине, изъяли 17 тыс. рублей, а также парашюты одной из курьерских групп с Запада.

Кроме того, захваченные связные Шухевича, наконец, были вынуждены дать показания, назвали 105 явочных квартир, из которых три десятка были во Львове. До августа 1950 г. на основании их показаний арестовали 93, завербовали 14 и разрабатывали 39 "бандпособников" и держателей конспиративных квартир подполья.
"Ликвидация тела командира УПА стало следующим важным тайным заданием для чекистов, - писал кандидат исторических наук, бывший руководитель Отраслевого государственного архива СБУ Владимир Вятрович. - И это задание они выполнили на «отлично» - через шестьдесят лет после гибели место захоронения Главного командира УПА Романа Шухевича остается неизвестным. А там, где отсутствует точная информация, всегда найдется место и для домыслов, инсинуаций и политических манипуляций.

Дискуссии о том, где находится могила Шухевича, начали бушевать, как только стало возможным говорить о неизвестных страницах нашей истории. При этом появлялись очень разные, порой совершенно фантастические версии".

Действительно, много лет продолжаются поиски места захоронения командующего УПА. Иногда появляются псевдо-сенсации, громкие заявления и даже "установление точного места захоронения Шухевича". Течение этих поисков подробно показано в цитированной уже работе В.Вятровича и статье сотрудника ГДА СБУ Александра Ищука.

В 1991 г. ушел из жизни комендант Львовского УМГБ Климчик, который мог бы пролить на это свет. К сожалению, попытки отыскать документальные свидетельства о месте погребения Романа Шухевича не принесли результатов, хотя автор внимательно изучал материалы о поиске его тогдашним органами госбезопасности и об обстоятельствах гибели.

Не вызывает сомнения, что существовали соответствующие судебно-медицинские материалы и акт о захоронении (уничтожение) тела. Дело "Волк" из Отраслевого государственного архива СБУ, с которым знакомили уже в годы независимости Юрия Шухевича, насчитывало 8 томов, но сохранился только Однотомный сборник документов.
Как знать, может, важнейшие материалы доставили в столицу СССР, чтобы подтвердить ликвидацию "противника № 1". Бывшие сотрудники 5-го Управления (противодействие идеологической диверсии и "дисидентознание") КГБ СССР рассказывали автору, что в Москве хранились документальные материалы и фотоальбомы о ликвидации Шухевича.

Бесспорно, что тело Романа Шухевича было уничтожено, а не погребено "обычным" способом. Это косвенно указывает на то, что останки лидеров подполья пытались тщательно уничтожить. Однако документы об актах уничтожения не могли не составляться. Это подтверждают типовые акты об уничтожении тел членов Провода ОУН.
Вот как это происходило.

Согласно акту уничтожения тела члена Провода ОУН Романа Кравчука ("Петра", убитого в декабре 1951 г.) из оперативного дела "Бегемот", после завершения процедуры установления личности погибшего (опознание свидетелями, антропометрических экспертиз и т.п.), его останки с соблюдением строгой конспирации вывезли на машине с дровами и запасом бензина за 300 км в отдаленный лесной массив Житомирщины.

После тщательной кремации прах собрали, измельчили, развеяли, а также место закамуфлировали под стоянку туристов.
Один из водителей, который упорно вызывался лично поджечь штабель с дровами, снял гимнастерку и получил ожоги от взрыва паров бензина. Пришлось дополнительно "легендировать" причины ожогов и лечения горе-волонтера.

Как свидетельствуют документы оперативного дела "Шакал" на члена Провода ОУН Петра Федуна ("Полтаву", погибшего в декабре 1951 г.), главный пропагандист подполья был похоронен в трехметровой яме с негашеной известью на территории «объекта № 39" УМВД во Львове вместе с другими подпольщиками, что также исключает посмертную идентификацию останков.

Таким образом, хоть Шухевич и погиб, операция по его ликвидации в МГБ СССР считалась проваленной. Кремлю украинский командарм был нужен живым. Как попали к ним в плен лидеры литовского подполья, бывшие руководители стран Балтии, политические вожди белой эмиграции. Кажется, понимал это и Шухевич. Для своего завершающего боя он приберёг последнюю пулю…
Героям Слава!